В последнее время ведется много дискуссий вокруг возможности «Нюрнберга для Украины». Международный военный трибунал (1945-46 гг.), созданный союзниками-победителями в Нюрнберге, Германия, после Второй мировой войны, до сих пор является единственным международным судом, который рассматривал преступления агрессии (названные в Нюрнберге «преступлениями против мира»).
И он действительно рассмотрел дело одного человека, секретаря нацистской партии Мартина Бормана, в его отсутствие и приговорил его к смертной казни (считалось, что он находился в бегах, но на самом деле он был уже мертв). Однако стандарты международного уголовного права изменились, и с тех пор единственным международным судом, имеющим мандат на проведение заочных судебных процессов, является Специальный трибунал по Ливану (СТЛ), стоивший немалых денег за «второсортное правосудие».
«Как только я узнал о том, что есть размышления о специальном трибунале по России, я собрался с группой юристов, чтобы сказать, что пришло время ввести заочные процессы не только в этом трибунале, но и в Международном уголовном суде (МУС)», – говорит французский юрист Франсуа Ру, который возглавлял Управление защиты в СТЛ, а также работал адвокатом защиты в других международных уголовных трибуналах. Подчеркивая, что заочные процессы не являются «лучшим решением», он говорит, что они важны для потерпевших и «это лучше, чем ничего не делать».
Но Сара Бафхадель, юрист международного уголовного права, работающая в британской юридической фирме 9BR Chambers, не в восторге от этой идеи. «Если идея заключается в том, чтобы остановить конфликт [в Украине] или посадить преступников за решетку, то, очевидно, что заочные суды не помогут», – сказала она в интервью Justice Info. «Если же идея заключается в том, чтобы выслушать жертв, собрать доказательства, тогда возникает вопрос, могут ли другие способы быть более полезными, особенно если мы пытаемся двигаться вперед в отношении мирных переговоров. И я думаю, что наличие трибунала, который судит действующего главу государства, не поможет мирным переговорам».
Историческая справка и голос для пострадавших
«Основные виновники международных преступлений очень часто находятся под защитой, и многие из этих преступлений являются государственными преступлениями», – говорит Роберт Рот, почетный профессор международного уголовного права Женевского университета и бывший судья в Специальном трибунале по Ливану, до того, как он ушел в отставку в сентябре 2013 года. «Государственные служащие, совершающие государственные преступления, являются лицами, находящимися под защитой государства, особенно когда они привлекаются к уголовной ответственности».
Это может быть основанием для проведения заочных судебных процессов, сказал он в интервью Justice Info. Это обоснование применимо к России, но оно также было одной из причин заочных процессов в СТЛ, созданном в 2009 году для привлечения к ответственности лиц, причастных к бомбардировке в 2005 году, в результате которой погиб бывший президент Ливана Рафик Харири. Сирия подозревалась в совершении этого теракта, а диктатура сирийского президента Башара Аль-Асада в то время, до начала сирийской войны, казалась прочно укоренившейся. Поэтому ожидалось, что трибунал может не достать главных виновников, – говорит Рот. Именно так и произошло. Он даже не удосужился предъявить им обвинения и в итоге осудил нескольких ливанских боевиков «Хезболлы» – и всех заочно. Это вдобавок затянулось более чем на десять лет.
Но несмотря на то, что СТЛ был несовершенным, он отмечает, что заочное судопроизводство имеет определенные преимущества. «Это немного похоже на стакан, который является полуполным или полупустым», – говорит г-н Рот. «Если он полупустой, то перед трибуналом не предстанет обвиняемый, и никто не будет отбывать наказание. Если же вы соглашаетесь с тем, что стакан наполовину полон, то по крайней мере имеете судебную оценку того, что произошло, а это важно для истории и для жертв».
Г-н Ру соглашается с их важностью для потерпевших. «Лучшим свидетельством положительных аспектов заочного судопроизводства являются ливанские жертвы, которые впервые в истории международного правосудия после Нюрнберга смогли предстать перед судьей, даже если обвиняемый не присутствовал», – говорит он.
Г-жа Бафадель считает, что другие механизмы могут быть более уместными. Она указывает, в частности, на комиссии по установлению истины, такие как в Южной Африке, и на правило (Правило 61 «Процедура в случае неисполнения ордера на арест») в Уставе Международного криминального трибунала для бывшей Югославии (МКТЮ), которое – хотя трибунал не допускал заочного судопроизводства – позволяло заслушивать доказательства и показания потерпевших до того, как обвиняемый был арестован. Оно было применено по делам бывшего лидера боснийских сербов Радована Караджича и военного лидера боснийских сербов Ратко Младича, которые были арестованы позже. Эти слушания были намного короче – с 27 июня по 8 июля 1996 года – чем чрезвычайно затратные полноценные судебные процессы, проходившие в СТЛ в течение многих лет.
Вопрос легитимности
Она также обеспокоена тем, что заочные процессы еще больше подорвут легитимность любого специального трибунала по России, поскольку это может сыграть на руку российскому нарративу о «суде кенгуру». «Идея о том, что определенное количество государств может создать трибунал против другого государства, ставит под сомнение легитимность этого процесса, и я думаю, что заочное судопроизводство непременно пострадает от этого», – говорит она, – «потому что когда вы думаете о заочном судопроизводстве, возникает понятие несправедливости, ведь вы имеете уголовный процесс, а обвиняемый отсутствует».
Г-н Рот разделяет ее беспокойство относительно легитимности такого суда. «Без поддержки ведущих государств это все равно, что мышь против слона», – говорит он. «Кто был бы мышью? Наверное, самой важной была бы Германия, если бы она согласилась на это. В противном случае – Украина, Польша, страны Прибалтики, возможно, Швейцария и скандинавские страны. Возможно, некоторые африканские страны присоединились бы, но это не точно. И это все».
Президент Европейской Комиссии Урсула фон дер Ляйен выступила в поддержку этого в ноябре. 19 января Европейский парламент проголосовал за резолюцию, призывающую к созданию такого трибунала. «Европарламентарии призывают ЕС в тесном сотрудничестве с Украиной и международным сообществом способствовать созданию специального международного трибунала для привлечения к судебной ответственности политического и военного руководства России и ее союзников», – говорится в заявлении Европарламента. Как сообщается, проект резолюции также находится на рассмотрении в Организации Объединенных Наций, с целью вынесения его на рассмотрение Генеральной Ассамблеи. Если эта идея будет вынесена на рассмотрение высшего органа ООН, Совета Безопасности, на нее почти наверняка будет наложено вето со стороны России и Китая.
Теоретическое право на повторное судебное разбирательство
Эксперты обращают внимание на то, что согласно международному уголовному праву, лица, осужденные заочно, имеют право требовать повторного судебного разбирательства, если они позже добровольно сдаются суду или их арестовывают. Так не являются ли заочные суды просто пустой тратой денег? Нет, говорит г-н Ру, и да, говорит г-жа Бафхадель. Кроме того, она говорит, что в случае СТЛ, где она также выступала адвокатом, это право было лишь теоретическим.
«Сейчас СТЛ в значительной степени прекратил свою деятельность», – продолжает она. «Он является всего лишь остаточной оболочкой самого себя. Если бы обвиняемый сейчас появился, то не было бы денег на повторное судебное разбирательство, а в Ливане он не смог бы получить никакого повторного судебного разбирательства из-за того, как были устроены правила». Она отмечает, что международные трибуналы дорого стоят и часто имеют проблемы с бюджетом. «Если вы зря тратите деньги на изначальный заочный судебный процесс, то потом у вас не хватит денег на любой повторный судебный процесс», – предупреждает она.
Использование Устава СТЛ и совершенствование его слабых сторон
Г-н Ру разделяет беспокойство относительно слабых сторон СТЛ, в том числе относительно времени, которое понадобилось для завершения всех заочных судебных разбирательств. «Судебные процессы должны были бы длиться месяцы, но они заняли годы», – говорит он. «Идея заочного судопроизводства заключается в быстром рассмотрении дел, что дает возможность потерпевшим высказаться, прокурорам – представить доказательства, а судьям – сформировать позицию. Это можно сделать за несколько месяцев, и это не стоит много денег». Он говорит, что неторопливость международных уголовных трибуналов является «скандальной» и с ней нужно бороться.
Г-жа Бафхадель подчеркивает, что в СТЛ, «поскольку в тюрьме не было обвиняемых, не было спешки, потому что не было никакой срочности или возможности того, что человек может быть освобожден. Поэтому я думаю, что это создавало для людей слишком много комфорта, с очень долгими академическими дискуссиями в суде».
Г-н Ру все же считает, что Устав СТЛ может послужить моделью для будущего. «Я бы посоветовал взять за основу Устав Трибунала по Ливану и его Правила судопроизводства и предоставления доказательств. Оба очень хороши, нет смысла писать все заново. Но если мы когда-нибудь создадим другой международный трибунал с подобным мандатом, нам нужно будет исправить недостатки СТЛ».
