Клаус Хоффманн: К сожалению, значительная площадь территорий этих регионов остается оккупированной. Это создает существенные сложности для расследований, ведь из-за отсутствия доступа наши украинские коллеги часто лишены возможности осмотреть место совершения преступления, провести документирование доказательств. Все, что остается – работа с теми свидетелями и жертвами преступлений, которым удалось выехать из оккупации. Также отмечу, что наши украинские коллеги в текущей ситуации вынуждены работать в непосредственной близости к зоне боевых действий, во время ежедневных сирен и постоянных атак. Это само по себе значительно усложняет работу. Следующий вызов – огромное количество дел. Сейчас нужно найти критерии, по которым будет определяться приоритетность дел. Это, конечно, не означает, что расследование других дел следует оставить.
Какую роль в украинском судопроизводстве на сегодняшний день играют судебные процессы, которые происходят in absentia?
Мы рассказываем нашим украинским коллегам и друзьям, что международное судопроизводство позволяет процессы in absentia [в отсутствие обвиняемого]. Конечно, мы понимаем, что общество и, в первую очередь, жертвы военных преступлений, жаждут, чтобы справедливость свершилась как можно скорее. Действительно, если доказательства собраны, судебное разбирательство может происходить даже в отсутствие обвиняемого. Но следует понимать, что международные стандарты предусматривают усиленную защиту прав обвиняемого. В этом мы также видим определенные сложности. В частности, надлежащее уведомление обвиняемого, условно, российского солдата, на практике нередко затягивается судом. Разумеется, служба посольств между воюющими странами не работает. Еще одна проблема – обеспечение права на защиту. Даже при наличии адвоката обвиняемый не имеет контакта с ним, поэтому для защитника очень трудно участвовать в таких процессах. Учитывая это, мы говорим своим коллегам, что другие страны, в частности Хорватия, проводили значительное количество судебных процессов in absentia. И определенное количество дел пересматривалось Европейским Судом по правам человека. Надо понимать заранее, что некоторые решения суда в будущем будут оспариваться в Страсбурге.
Не могли бы вы поделиться своими наблюдениями относительно того, как в Украине судят коллаборантов и государственных изменников?
Это очень сложный вопрос. Значительная часть таких уголовных производств, конечно, должна быть расследована и, следовательно, будет расследована прокуратурами. Например, дело главы СБУ Харькова и дела других лиц, которые способствовали российскому вторжению, позволили его вообще, а также помогали устанавливать оккупационную власть или реально взаимодействовали с РФ. Но мои рекомендации коллегам – согласно соответствующим инструкциям, разбираться, был ли в том или ином случае факт коллаборационизма или нет.
Не секрет, что большинство «значимых» коллаборантов покинуло деоккупированные территории.
Да, действительно. Когда оккупированные территории освобождались, «главные» коллаборанты сбежали в Россию. А вот в отношении людей, которые сейчас попали под следствие и в суд как подозреваемые или уже обвиняемые в коллаборационной деятельности – в первую очередь нужно выяснять, почему они оставались под оккупацией. Чтобы выжить, из-за своих семей или еще почему-то? Надо быть очень осторожными с такими делами. Как-то один прокурор в Киевской области в дискуссии сказал, что должна быть общая презумпция для людей, которые остались после освобождения временно оккупированных территорий, ведь мы не можем даже представить, что все эти люди добровольно занимались коллаборационной деятельностью. Провести водораздел между теми, кто пытался заработать немного денег и прокормить свои семьи и реальными коллаборантами – очень сложная задача. И напоследок хочу отметить, что то, как именно поведет себя украинское правосудие с коллаборантами – не только юридическая, но и политическая проблема. В связи с этим стоит обратиться к опыту переходного правосудия в странах Европы, в частности, в послевоенной Германии.
Какая основная разница между военными преступлениями бывшей Югославии, с которыми Вы работали как прокурор, и преступлениями текущей войны?
Начну с большого количества общих черт. Лично я работал с делом против сербских фигурантов военных преступлений и видел много общего в действиях российской и сербской армий. Это систематические терроризирования гражданского населения, заключение гражданских в тюрьму и расстрелы. Это также многочисленные сексуальные преступления. Еще одна общая черта – привлечение заключенных к военным действиям. То, что было на Балканах, теперь происходит снова. На этот раз – в России.
Самое же большое отличие заключается в масштабах войны и абсолютно разном количестве военных преступлений и их жертв. Отличия есть и в политическом аспекте. В частности, следует помнить, что эту войну начала и ведет Россия, которая является одним из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН. То есть, одной из стран, которые реально должны защищать мир на планете.
Как вы полагаете, будут ли рано или поздно наказаны виновные в военных преступлениях, совершенных в Украине? И что для этого нужно?
Это очень важный вопрос как для жертв военных преступлений, так и для всего общества. Мы, к сожалению, пока только ждем официальной информации о задержании военных преступников. Однако я считаю, что выданный Международным уголовным судом в Гааге ордер на арест Путина – очень важный шаг в этом направлении. Скажу от себя, в контексте трибунала по Югославии: на самом деле никто не ожидал, что местных высокопоставленных чиновников будут судить: Милошевича, Младича, Караджича. Конечно, политическая ситуация в Сербии и России разная. Но надо ждать. Со временем будет больше производств, больше арестованных. Военных преступников вернут из России или арестуют во время пребывания в других странах. Что касается таких политических лидеров как Путин, Шойгу [Министр обороны России] – посмотрим. Это может занять несколько лет, но я уверен, что однажды эти люди будут задержаны.
Этот репортаж входит в цикл публикаций о правосудии по военным преступлениям и подготовлен в партнерстве с украинскими журналистами. Первая версия этой статьи была опубликована на новостном сайте "Zlochyn.dp.ua" website.
