JusticeInfo: Вы сказали, что, согласно доказательствам, которые на сегодняшний день собрала Расследовательская комиссия по Украине, военные преступления были совершены российскими войсками. А как насчет преступлений против человечества и геноцида?
Эрик Мёсе: Пока мы не нашли доказательства совершения этих преступлений. Мы проводили расследование в четырех районах, где россияне присутствовали в конце февраля и в марте, а затем отступили. Наше расследование в этом отчете основывается на том, что мы обнаружили на данный момент в этих четырех секторах.
Но вы намерены продолжать и расширять расследование, и не исключаете возможности совершения преступлений против человечества?
Мы продолжим наши расследования в этих четырех регионах, расширяя географический охват и освещая другие тематики. Именно доказательства будут определять, какие преступления мы найдем, в соответствии с нашим методом установления фактов.
В сентябре вы выступили с устным докладом на заседании Совета по правам человека, а только что передали письменный отчет в Генеральную Ассамблею ООН. Ожидаете ли вы чего-то от Генеральной Ассамблеи и государств и обращаетесь ли к ним с просьбой о чем-либо?
В отчете Комиссии для Генеральной Ассамблеи нет общих рекомендаций или просьб. Но мы рекомендовали улучшить координирование международных и национальных усилий в сфере уголовного правосудия с целью повышения их эффективности и предотвращения вреда потерпевшим и свидетелям.
Относительно этой потребности в координации, учитывая количество участников судебной системы, привлеченных к сбору доказательств в этой войне, вы говорите о простом обмене информацией или о попытке построения определенной формы судебного порядка?
Существует много участников с разными задачами – некоторые из них общие, некоторые специфические, некоторые уголовные, некоторые связаны с вопросами прав человека. Поскольку их задачи разные, то о какой-то координации в строгом смысле не может быть и речи. Но в контексте обмена информацией и поддержания контакта с другими структурами, которые особенно важны для каждого отдельного органа, следует избегать потери эффективности и повторного травмирования потерпевших и свидетелей. Каждая структура должна определить, что она может сделать, в зависимости от своих полномочий и метода работы.
А Комиссия, с кем вы координируете ваши действия?
Мы, например, поддерживаем контакты с Международным уголовным судом (МУС) и Генеральной прокуратурой Украины. Мы регулярно общаемся с ними, когда в этом возникает необходимость.
Украина уже начала некоторые судебные процессы. Мониторинговая миссия ООН по правам человека в Украине недавно опубликовала отчет, который в основном касается преступлений, совершенных россиянами, но также содержит определенные опасения относительно права на справедливый суд в Украине. Вы также обеспокоены?
Мы не высказывали мнение по вопросу права на справедливый суд ни в нашем устном докладе, ни в нашем письменном отчете. Но такие вопросы могут возникнуть по мере продолжения наших расследований, которые являются непрерывным процессом. Другие аспекты также будут рассмотрены для возможного включения в наш итоговый отчет в марте следующего года.
В более общем плане, я думаю, все согласны с тем, что любой судебный процесс должен соответствовать требованиям справедливого судопроизводства, как это определено международным правом, в частности, статьей 6 Европейской конвенции по правам человека и статьей 14 Пакта ООН о гражданских и политических правах.
Видите ли вы возможный график проведения первых судебных процессов в универсальной юрисдикции или МУС? Как вы представляете их реализацию?
Для этой Комиссии сейчас речь идет лишь о том, чтобы завершить свой действующий мандат до марта следующего года. В данном отчете, как вы знаете, кроме установления фактов и указания различных преступлений или нарушений прав человека, мы также постараемся, насколько это возможно, идентифицировать лиц и учреждения, совершившие эти действия. Резолюция также предусматривает предоставление общих рекомендаций относительно ответственности. При этом возможны многочисленные варианты. Далее Совету по правам человека предстоит рассмотреть наши рекомендации, которые мы еще не сформулировали, и обсудить пути их выполнения.
Есть ли у вас предположения относительно того, в каком направлении могут следовать эти рекомендации?
Уголовные наказания могут быть международными или национальными. Что касается национальных действий, то можно представить, что обычные суды Украины будут продолжать рассматривать такие дела, но можно также предположить, что, вероятно, в Украине может существовать другой орган, более конкретный, специальный суд или что-то подобное на национальном уровне. Эти идеи были инициированы в международных дискуссиях, поэтому я предоставляю эти направления, как вы их называете, не указывая, что именно Комиссия собирается предложить, но что в принципе возможно или что обсуждается.
На международном уровне МУС, безусловно, является органом, который может рассматривать такие дела. Вопрос в том, сколько случаев он сможет рассмотреть. С другой стороны, возникает вопрос, должны ли существовать другие специальные международные трибуналы уголовного характера или специальный трибунал, который бы занимался только военными преступлениями, что также является одной из идей, которые обсуждаются в международных кругах. Итак, это лишь общий взгляд на то, что Комиссия должна будет рассмотреть.
Что произойдет после того, как будет представлен ваш окончательный отчет? Будет ли Совет по правам человека делиться собранными вами доказательствами с другими учреждениями?
В первой резолюции от прошлого марта нам поручено не только собирать доказательства, но и хранить их, обеспечивать их надежную защиту. Поэтому доказательства, которые мы собираем, будут предоставлены тем, кому они нужны для установления справедливости.
Комиссия состоит из трех представителей, и у вас есть несколько экспертов и следователей в Вене. Вам этого достаточно?
Нас трое уполномоченных, и наш секретариат в Вене состоит из 24 человек. Среди них – следователи и другие специалисты, важные для нашей работы. Мы будем выполнять наш мандат имеющимися в нашем распоряжении ресурсами.
Определили ли вы приоритеты на период, оставшийся до конца этого мандата?
Безусловно, у нас есть определенные приоритеты. В частности, мы стараемся отбирать события по степени их серьезности, наличию способа совершения преступления, места, в котором есть возможность получить доступ к потерпевшим, свидетелям и документации.
На странице 17 отчета Комиссия заявляет, что она «постепенно будет выделять все больше своих ресурсов на расширение временных, географических и тематических рамок, определенных в резолюции 49/1. Вопросы, представляющие интерес, будут включать возможные нарушения в сортировочных лагерях, вероятные принудительные переселения лиц, условия, при которых, как утверждается, происходило ускоренное усыновление детей, а также изменения в местной администрации и так называемые референдумы, последствия которых становятся все более понятными в свете последних событий». Мы также говорим о том, что мы продолжим действовать, ставя в центр внимания пострадавших, на чем мы настаивали с самого начала.
Вы говорите о «так называемых референдумах», не переходите ли вы здесь на политическую территорию?
Это лишь то, что указано в отчете. Это лишь некоторые из вопросов, которые мы попытаемся исследовать в той мере, насколько это возможно при наличии достаточного количества доказательств, которые мы можем использовать для их дальнейшего изучения.
Пытались ли вы связаться с российскими властями?
Да, мы это сделали. И пока они не отреагировали и не предоставили нам возможности для сотрудничества, но мы будем продолжать искать с ними связь.
А как насчет властей в оккупированных регионах на востоке Украины?
Ситуация аналогичная. Мы обратились к ним и пока не получили ответа.
