Члены вооруженных формирований небольших непризнанных государств на востоке Украины – Луганской Народной Республики (ЛНР) и Донецкой Народной Республики (ДНР), которые решили воевать против украинских правительственных войск и были захвачены в плен после 24 февраля, сейчас находятся на скамье подсудимых в Шевченковском суде г. Киева. В соответствии с судебными документами одного из этих производств, по меньшей мере 40 из этих граждан Украины поступили на службу в армию Российской Федерации, участвовали во вторжении в Украину под российским командованием и сейчас являются военнопленными.
В судебном заседании, которое мы посетили в конце июня, подсудимые участвовали с помощью видеосвязи из государственного Лагеря для военнопленных «Западный-1». Их по очереди приглашали выступить перед судьей. Всего полтора месяца назад в такой же ситуации оказались военнопленные из самопровозглашенной ДНР, которых судили в очном режиме в Винницком суде. «Судебному репортеру» объяснили, что в то время лагерь для военнопленных не был должным образом обустроен, и не было возможности определить, где могут содержаться эти люди. Сегодня ситуация прояснилась, и все смогли принять участие в слушаниях дистанционно. Но в лагере могут одновременно подключиться только двое заключенных, поскольку там есть только два зала судебных заседаний, оборудованных для таких процессов. Поэтому на видео можно услышать, как офицер вызывает по очереди подсудимых, которые ждут в коридоре.
Обвиняемых всегда сопровождает адвокат, назначенный государством, поскольку они не в состоянии позволить себе адвоката самостоятельно. Интересно, что все подсудимые настаивают на максимально быстром рассмотрении дела единоличным судьей вместо обычной коллегии из трех судей, а также без присяжных, как это предусмотрено в делах, которые могут закончиться пожизненным заключением. Причина проста: они рассчитывают на обмен пленными с другой стороной и быстрое возвращение домой. Источник в правоохранительных органах утверждает, что уроженцы Донецка, Луганска и Крыма [другая часть Украины, оккупированная Россией с 2014 года], ранее осужденные при подобных обстоятельствах, уже обменяны или будут обменяны в ближайшее время.
Разные порядки в зависимости от судей
27 июня судья Евгений Сидоров провел четыре предварительных слушания одно за другим. Подсудимые и их адвокаты хотели, чтобы судебное разбирательство состоялось в тот же день, что и предварительное слушание. Но это было невозможно, поскольку судья должен был уйти в совещательную комнату и не мог рассматривать другие дела до вынесения приговора. Поэтому судья Сидоров назначил слушания на три дня.
На следующий день судьи Овсепян, Бугиль и Слободянюк вынесли решения по похожим делам. Подходы судей несколько отличались. Например, судья Сидоров считал необходимым исследовать два или три тома письменных доказательств, в то время как защита выступала за упрощенное рассмотрение, то есть без ознакомления с этими доказательствами, поскольку обвинение не было обжаловано. Другие судьи отдали предпочтение упрощенной процедуре и просто опросили обвиняемого, а также провели изучение его личных данных.
Объяснение особой тщательности судьи Сидорова в рассмотрении этих дел кроется в его биографии. Он является бывшим судьей Хмельницкого военного суда, а до этого – следователем и прокурором военной прокуратуры. В конце 2010 года военные суды были отменены, и Сидоров стал судьей Шевченковского суда Киева. Он публично выступает за необходимость создания военных судов в Украине.
Первые приговоры
Адвокаты испытывали трудности с получением определенных документов, касающихся семейного положения или места работы подсудимых, от их родственников, проживающих на оккупированных территориях. Но у каждого из подсудимых было как минимум по одному делу из лагеря для заключенных. Эти документы смогли пролить свет на их поведение там. На всех судебных заседаниях, на которых нам удалось побывать, отзывы администрации лагеря были положительными: заключенный придерживался санитарных правил, держал в порядке свою прикроватную тумбочку, участвовал в улучшении бытовых условий в лагере, поддерживал дружеские отношения с другими заключенными.
Согласно предоставленным документам, эти мужчины прибыли в лагерь в мае. Но до этого некоторые из них находились в СИЗО или исправительных учреждениях в разных регионах Украины. На самом деле, многие из обвиняемых уже представали перед судом. В прошлом году, 20 и 24 мая Павлоградский и Петропавловский суды Днепропетровской области судили этих заключенных за участие в незаконных вооруженных формированиях и посягательство на территориальную целостность Украины, приговорив их к лишению свободы на срок от 8 до 10 лет. Только после этого часть документов, касающихся государственной измены и террористической деятельности, была отправлена в Киев. До сих пор непонятно, почему это произошло именно так. По словам прокурора Юрия Ушатого, который представлял дела в суде Киева, это произошло потому, что разные преступления расследовали разные подразделения полиции. В любом случае, киевская прокуратура получила эти дела после того, как обвиняемые уже были осуждены в Днепропетровской области.
Большинство судей объявили приговор на следующее утро. Однако 28 июня судья Бугиль провел предварительное и основное слушание примерно за час, кратко допросив боевика ДНР Леонида Гусейнова, а через 15 минут объявил ему приговор – 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества.
История Александра Шпака
Обвиняемых можно разделить как минимум на две группы: те, кто более или менее добровольно подписал контракт на прохождение военной службы с самопровозглашенной властью оккупированных территорий, и те, кто утверждает, что был мобилизован принудительно.
Александр Шпак, Юрий Смелик и Сергей Деркачев подписали контракт. В январе 2022 года они поступили в отдельную ремонтную роту 2-й отдельной мотострелковой бригады Второго армейского корпуса народной милиции самопровозглашенной ЛНР. 30 марта возле села Макеевка Кременецкого района Луганской области они столкнулись с украинскими военными и без боя сдались в плен.
Шпак, 29 лет, считает себя гражданином Украины и имеет действующий паспорт. По контракту он работал «кателажником». 9 февраля 2022 года его сожительница родила двойню. Семья также воспитывает двоих детей от первого брака женщины, в возрасте 8 и 12 лет.
«Ходили слухи о мобилизации. Я боялся, что меня мобилизуют. Если меня мобилизуют, то некому будет присматривать за детьми. Поэтому я подписал контракт», – рассказывает подсудимый, регулярно переходя с русского на украинский язык. – Меня направили в обслуживающую компанию. Это была обычная работа: два дня на работе, два дня дома. Я пытался больше времени проводить с детьми... По контракту я оставался в Луганске и мог быть дома каждый день. Если бы меня мобилизовали, я не знаю, куда бы меня отправили...»
Мужчина утверждает, что ему заплатили около 10 000 российских рублей (примерно 160 долларов США). Эти деньги ему выдали наличными 8 и 9 февраля 2022 года. Выплата также была зафиксирована на видео. 24 февраля в 5-6 часов утра Шпак по приказу старшего офицера получил автомат Калашникова с четырьмя магазинами и поехал с российскими военными в направлении Трехизбенки.
– Почему именно 24 февраля вы получили оружие? – спросил прокурор.
– Старший сказал, что мы едем куда-то на три дня. Выдали оружие, патроны, бронежилеты, каски... Куда мы едем, никто не знал.
«Почему вы подписали контракт?»
– Ни в каких вооруженных столкновениях с Вооруженными силами Украины я участия не принимал, – продолжает Шпак.
– Когда мы выходили 24 февраля, я был записан в эвакуационный взвод, который занимался эвакуацией военной техники, вышедшей из строя. Мы приезжали буксировать технику, там была и легкая техника, и тяжелые бронированные машины. Мы их буксировали и перевозили, пока кто-то другой не смог бы их отремонтировать.
Когда он и его товарищи попали в плен, перестрелки не было.
– Почему у вас было оружие?
– Я никогда им не пользовался. Когда меня задержали... когда нас взяли в плен, мы сдали оружие. Я никогда им не пользовался.
– Какие документы вы имели при себе?
– У меня не было никаких.
– Паспорт?
– Ничего не было.
– А где были ваши документы?
– Дома.
– Были ли какие-то боевые действия в районе, где вы попали в плен?
– Нет, там было тихо.
Обвиняемый объясняет, что его отправили в тот район забрать сломанную технику.
– Что это была за техника? Была ли она уничтожена?
– Кажется, они просто не смогли ее завести.
– Она была неисправна или что?
– Я не могу этого объяснить. Сказали, что она просто не заводится и нужно приехать и забрать ее.
Судья спросил, подтверждаются ли эти показания доказательствами. Прокурор ответил, что двое других задержанных рассказали похожую историю: их попросили эвакуировать технику из определенного места, они вступили в диалог с солдатами, которых считали представителями ЛНР или Российской Федерации, «но в ходе дискуссии выяснили, что солдаты из Вооруженных сил Украины, поэтому выстрелов не было», – сказал прокурор. Судья продолжил допрос обвиняемого.
– Вы знаете, что в Украине введено военное положение?
– Теперь знаю, да.
– Зачем вы тогда подписали контракт? Вы сами сказали, что подписали контракт, чтобы избежать мобилизации.
– Я не мог уехать из республики, потому что моя жена лежала в больнице. Сбежать было невозможно.
– Все же, Шпак, что стало причиной подписания контракта? – настаивает судья.
– Чтобы пересечь блокпост и безопасно добраться домой, чтобы избежать мобилизации. На окраине Луганска есть блокпост. Там всех останавливают и пугают.
– Но у вас не было документов. Вы же сами сказали, что вам не дали документов.
– Вы спрашиваете, почему именно я подписал контракт?
– Да. Почему вы подписали контракт?
– Чтобы быть дома с детьми. И чтобы безопасно пересечь [блокпост].
Государственная измена
В ходе судебного заседания прокурор Ушатый утверждает, что в процессе следствия установлено, что обвиняемый был военнослужащим по контракту воинской части террористической организации, сначала выполнял обязанности охранника, а с 24 февраля привлекался к ремонту техники, которая использовалась в войне против Украины. Таким образом, его действия квалифицируются как государственная измена, то есть сотрудничество с врагом во время вооруженного конфликта и участие в террористической организации.
Адвокат Вера Карпинец пытается смягчить отношение суда к своему подзащитному.
«Он проживал на территории этой террористической организации. Свидетельства о рождении его детей были выданы этой террористической организацией. Единственная ценность на территории этой террористической организации – это его семья... Я не сомневаюсь, что единственным решением для него было подписать контракт и присоединиться к ремонтной компании. Его работа сводилась к эвакуации поврежденной техники. В боевых действиях он участия не принимал. Даже его задержание произошло без стрельбы. Я настаиваю на том, что конфискация имущества не должна применяться... Он хочет как можно быстрее увидеть своих детей», – убеждает она.
«Я прошу вас понять, простить меня, я раскаиваюсь. Я никогда ничего такого не планировал, я никогда не применял оружие, – говорит Шпак в своем последнем слове. – Я даже помогал людям, когда они переезжали, потому что в жилых помещениях не было электричества, мы давали еду, дизель, бензин для генераторов. Делали, что могли».
Судья Сидоров приговаривает Шпака к 12 годам лишения свободы. Вместе с предыдущим приговором Павлоградского суда окончательный приговор составляет 12 лет и шесть месяцев лишения свободы.
Пока судья в совещательной комнате, прокурор переходит в другой зал суда, где судят одного из сообщников Шпака.
Юрий Смелик родился в 1972 году. Он не закончил среднюю школу и имеет несколько судимостей – еще с начала 1990-х и в 2001 году. 20 мая 2022 года Павлоградский суд приговорил его к десяти годам лишения свободы за посягательство на территориальную целостность Украины и участие в незаконном вооруженном формировании. На оккупированной территории у подсудимого остались жена, трое детей-подростков и 22-летний сын-инвалид, который в 2015 году наступил на противопехотную мину и потерял ногу.
Смелик был водителем-механиком БМП-1 в воинской части армии ЛНР. В день задержания вместе со Шпаком именно он знал, где находится поврежденная военная техника, которую нужно отбуксировать.
Свою вину Смелик признает. Судья Татьяна Овсепян предупреждает, что в этом случае он не сможет обжаловать приговор по сути, только срок наказания.
– Когда вы подписывали контракт, вы осознавали последствия?
– Что мы идем на войну? Я никогда не думал, что будет война, – отвечает Смелик.
Руслан Михалев, «простой рабочий», принудительно мобилизованный
Руслан Михалев родился в 1990 году. Житель Донецка, он стал шахтером. По его словам, он был принудительно мобилизован 24 февраля на остановке общественного транспорта «Площадь Свободы», когда возвращался домой. «Я стоял на остановке, возвращался домой с работы. Подъехало два человека на машине, заставили меня сесть, они были из администрации командования. Они отвезли меня в военкомат, никого не выпускали, заполняли документы. Потом посадили в автобус и повезли на мясокомбинат», – рассказал он в интервью за несколько недель до суда.
Имея врожденный недостаток зрения и справку о непригодности к военной службе, он, тем не менее, был зачислен в армию ДНР снайпером.
«Мы поехали в Российскую Федерацию, в город Белгород. На следующий день нас посадили в автобус и отвезли в село Веселое. В Веселом мы провели около двух недель, почти ничего не делали, формировали строй. После этого нас вывезли в село Кутузовка Харьковской области. Там двое моих соратников сбежали. Нам также удалось сбежать и спрятаться в подвале. 27-го числа мы сдались украинским вооруженным силам».
Вместе с Михалевым сдались еще трое мужчин.
– У вас есть паспорт гражданина Российской Федерации? – спросил судья Сидоров, листая дело.
– Да, есть.
– Когда вы его получили?
– В октябре прошлого года. На работе сказали, что я должен его иметь. Поэтому я получил его, чтобы меня не уволили.
– Вы вышли из гражданства Украины? Написали заявление? Обращались к президенту?
– Нет, не обращался.
– То есть вы являетесь гражданином Украины и можете это подтвердить?
– Да.
– Вам выдали оружие, какое именно? – спросил прокурор.
– Автомат.
Михалев подтверждает, что его и других мобилизованных мужчин перевезли в Украину в машинах, которыми управляли военнослужащие российской армии.
– Какими были ваши задачи в Харьковской области?
– Никаких задач нам не ставили. Сказали копать окопы и оставаться на месте.
Подсудимый утверждает, что около месяца они проверяли документы у людей, которые пересекали их пост. Он утверждает, что они никого не задерживали, поскольку все люди были местными жителями. Он также утверждает, что ни разу не стрелял.
– Ваше руководство объяснило вам причину вашего пребывания в Харьковской области?
– Нет. Мы хотели, чтобы нас отвезли домой. Нам сказали, что если мы вернемся, то это будет десять лет [заключения за побег].
– То есть, если бы вы служили в Донецкой области, вы были бы совсем не против?
– Я просто хотел домой. Я не был призывником. Я просто шел на свое рабочее место. Я никогда в жизни не держал в руках оружие. Нас подставили. Мы попросили, чтобы нас отвезли домой. У меня есть справка, что у меня плохое зрение. Но это было бесполезно. Никто меня не слушал.
«Предать мою родину»
Адвокат Денис Чехов поинтересовался у своего подзащитного, призывали ли его на срочную службу. Последний неоднократно заявлял, что это не так, поскольку он не годен к военной службе и имеет «белый билет».
– Получали ли вы заработную плату, находясь на службе в ДНР?
– Нет, не получал.
– Обещали заплатить?
– Обещали что-то заплатить.
– И поэтому вы не нуждались в деньгах? Вас кормили на месте? – спрашивает судья.
– Еду готовили на мобильной кухне.
– Вы участвовали в мародерстве на оккупированных украинских территориях?
– Нет.
– [А] ради еды? Есть много фотографий, как воруют кур...
– Нет, мы в этом не участвовали.
– Когда вы были в Харьковской области, были ли какие-то бои, обстрелы?
– Боевые действия – да. Нас обстреливали, и мы слышали, как где-то далеко стреляли. Я не знаю, кто это был.
– Вы утверждаете, что даже не стреляли из автомата.
– Не стрелял, мы просто копали окопы.
– Общались ли вы с местными жителями во время пребывания в Харьковской области?
– Люди не хотели с нами разговаривать.
– Так вы понимали, что вы оккупанты, или нет?
– Да, – отвечает он неразборчиво.
– Пытались ли вы, как гражданин Украины, предпринять какие-то действия, чтобы покинуть этот регион? Чтобы предотвратить вооруженный конфликт?
– Двое наших ребят сбежали, и никто... я не знаю, что с ними случилось.
– В вашем подразделении были потери?
– Да, были.
– Можете назвать количество потерь в вашем взводе и роте?
– О взводе ничего не могу сказать, но в роте мы потеряли трех мужчин, прямое попадание.
– Как происходила замена?
– Замена бойцов? Никакой замены не было.
– Были ли обстрелы гражданского населения, украинских граждан?
– Нет, не было.
– Известны ли вам такие случаи в вашем подразделении?
– Нет, не знаю.
– Подсудимый, вы говорите правду?
– Да, говорю. Я никогда не... Я шахтер, обычный человек, который работает в шахте. Я обычный рабочий.
– Вы сказали, что раскаиваетесь от всего сердца. В чем вы раскаиваетесь?
– В том, что предал свою страну.
– Вы это понимаете? Осознаете?
– Да, понимаю.
– Была ли у вас возможность выехать с оккупированной территории?
– Нет, не было.
– Если вас осудят, вы вернетесь на территорию, подконтрольную Российской Федерации (ДНР), или останетесь в Украине?
– У меня жена в Донецке.
– Вы понимаете, что вас отправят обратно на фронт?
– Нет, я не поеду. Я в этом уверен на 100%.
– Какие действия вы можете предпринять, чтобы избежать мобилизации? – спрашивает судья.
– Я себе ногу сломаю.
– Известны ли вам случаи самовредительства среди ваших товарищей? Случалось ли такое?
– Я слышал, что [люди] стреляли себе в ногу.
– Что люди в Донецкой и Луганской областях думают о войне?
– Никто не хочет войны. Я знаю, что я не хотел. Я работаю на шахте с 2010 года. Я просто хотел работать.
Обвинение потребовало для Михалева наказание в виде 12 лет лишения свободы.
Этот репортаж входит в цикл публикаций о правосудии по военным преступлениям и подготовлен в партнерстве с украинскими журналистами. Первая версия этой статьи была опубликована на новостном сайте «Судебный репортер».
